Рождественско-новогодний сюжет. Снег, бедствия и чудеса валятся на головы хороших людей. Но сое ладаном не пахнуть. Милосердие к павшим в Японии эксплуатируется по миссионерской лицензии. "X-mas" вообще мутировал в "Куримасу", официальный день интим-романтики: девки санта клаусы, дорогущие торты, обязательные подарки... Короче, двигатель коммерции.

Но, иногда, нечто древнее, подобно Годзилле, всплывает от самых корней и смотрит, смотрит из темноты на не то празднующий мегаполис.

В "Токийских крестных" напряжение меж этими взглядами на Рождество аж искрит. Диснеевские трюки, голливудская драматичность, совпадения, материнство, самопожертвование. Младенчик. Хэппи-энд. Стройматериалы сентиментальной мелодрамы: киллер, суицид, саморазрушение, гопота, "фей", сиськи на весь экран, нищета, якудза и автомобили всмятку. Обман. Извращение. Самообман.

А куда без них. Салочки с подсознанием – игра Сатоси Кона. Он не терапевт. Холод его инструментов не имеет ничего общего с горячим сопереживанием, которое принимают за психологию. Его сочувствие без похлопывающего по плечу подбадривания укажет мотивы и зафиксирует последствия. И пусть капает кровь на асфальт, фильм несет позитивный и гуманный заряд. Что за рождественская история без морали?

Не совсем прав Евгений Кан. "Зрители должны понять, что семья необходима каждому". Смотрите: тотальная семейственность отнюдь не мешает злу. Семьи есть и у подростков, проводящих зачистку сквера, и у жениха в белом, и у той самой "толстой девочки" с ножом. Семья не помешала неудачникам проматывать в азарте семейные деньги. Предотвратить беду может только взаимодействие, при котором никто не сидит на шее, каждый любящий открыт, старается понять и хоть чем-то помочь другому, не задумываясь о цене. "Токийские крестные" демонстрируют, что единение, забота о ближнем и слабом могут поднять от помойки до истинного героизма. Одинокие же старания на благо семьи привели госпожу Нисидзаву Сатико на парапет. А домыслы про "так лучше будет" – просто опасны.

Сильно идеализированное развитие темы семьи см. также в Summer Wars. Хотя многим фильм кажется реальным и жизненным, он, все-таки, анимация.

"Операторская" работа смелая, кое в чем экспериментальная. Оттенками теплых, коричневых красок прорисована зябкая зима. Гэги и водевильный юмор в зоне сумерек тревожны. Персонажи выходят на свет, но светит им либо огонь первобытного костра, отгоняющего хищников, либо режущее глаз электричество выделяет то, чему, по мнению общества, лучше б не быть вовсе. Сравните с Gekijouban Kara No Kyoukai Dai Isshou.

Или, для примера, тамошнюю мимику – с лицами Хана и Гина, переходящими от почти натурального вида до экскаваторных рыл. Типаж так же узнаваем, как кустодиевская натурщица или силуэты Clamp (хотя заслуженный аниме упрек в тиражировании клише к нему никак не относится).

"Актрисе тысячелетия" опорой служили знаменитые кадры. "Однажды в Токио" – исторически значимые символы. Часть иконографии, вроде "кастовой" родинки младенца, очевидна. Не знаю, был бы очевиден отаку из "Лаки Стар" пародирующий намек в головных уборах бездомной троицы, но растолковать саундтрек должен бы более подкованный комментатор.

Или выброшенное с/с Достоевского. Может означать, что Федор Михайлович прочитан от корки до корки кем-то из нации, измеряющей жилплощадь количеством спальных мест. А может указывать истинное место "униженных и оскорбленных" в современном мире.

Не ставлю наивысшую оценку только потому, что младенцы не игрушка. Ни для бомжей, ни для студий.