Недалёкое и ожидаемое будущее. Андроиды теперь - повсеместное и очень полезное явление, к которому всё ещё пытаются привыкнуть. Как к неграм в 17-м веке. И относятся к ним примерно так же. С поправкой на современное общество. По телеканалам и на афишах призывают не относиться к этим человекоподным роботам, как к людям, стыдливо прикрываясь Этикой Андроидов, а всех сочувствующих обзывая дори-кеями (андроидоголиками, если на твердорусском).

Андроиды полезны физически, а их максимальная схожесть с человеком добавляет обществу эстетической красоты и учёной сумасбродности. Слуга главного героя нагло отрицает, что в свободное время посещает серую зону, где разрешено скрывать свою принадлежность к детям Азимова. И шпионя за своим слугой герой попадает в странное заведение, где у андроида и человека равные права. Свет, камера, мотор, начали!

Отношения к робототехнике у Востока и Запада внешне почти не отличимы. Андроид - это совершенство и механическое продолжение эволюции человека. Но как думает западный человек: андроид - это такой человек, стреляющий лазером из глаз, чья рука может трансформироваться в миниган с бесконечными патронами, а ещё он умеет летать, ибо в ноги встроен ракетный двигатель. А как думает восточный житель: c андроидом можно поговорить. В первом случае - машина, запрограммированная быть человеком, когда как во втором случае - скорей человек, запрограммированный быть машиной. И это различие менталитета поставило крест на развитии многих фантастических жанров в Японии, ибо что бы увлекательное, красочное и футуристическое они ни пытались придумать, получается всё равно слёзная социалка о круговороте души, которая по справедливой слепоте может нечаянно вселиться и в танк, и в кошку, и даже [иногда] в человека.

А Ёсиура Ясухиро, автор 'Времени Евы' - футурист ещё более медитативный, чем среднестатистический восточный мыслитель. И влияние главного затворника Японии Макото Синкая на него очевидно. В его глазах фантастика - это не взрывы, огромные шагающие роботы с пилотами и гудящие световые мечи, а неоновый нимб-паспорт над головой, нечаянно выглянувший из под платья повреждённый провод и глаза-объективы, способные вызывать жалость без пиксаровских бровей 'домиком'. Миролюбие этой картины балансирует на грани между перемудренным экзистенциализмом и банальной, но милой повседневностью. В кафешке 'Время Евы', расположенной в серой зоне, подают и кофе и сигареты. Там могут отдохнуть Т-800 с Джоном Коннором и обсудить, наконец, спокойно значение слова 'друг'. На втором этаже Рутгер Хауэр сможет увидеть во сне электроовцу, а Электронику не нужно будет прикидываться Сыроежкиным.

'Время Евы' не даёт какие-либо моральные ответы. Скорей, задаёт вопросы. Помогает определиться персонажам со своим внутренним миром. Маленькое техногенное чистилище вмещает себя несколько короткометражек из оригинального мини-сериала, ловко связанных в единый полный метр, и поднимает нравственность даже выше механической логики. В мире не всё так просто, чтобы рассортировать его на truefalse. Оно выглядит, как человек. Ведёт себя, как человек. Так почему же я не могу назвать его человеком? Сколько дырок в теле отличат человека от ф-зомби? Может ли андроид принять андроида за человека? Куклы Розена вышли из моды, а призрак под доспехами оказался маленьким ребёнком с карандашом в руках. Что он хочет сказать? Вероятно, что-то о вечной дружбе.

От Макото Синкая автор взял стиль (рефлексия по кипящему, но не свистящему, чайнику не даст соврать), а в диалогах много диковской ироничности, переплетённой со спилберговской ванилью. Вся хладнокровность первого растворяется в диснеевской тривиальности второго, когда выясняется, что в игре 'Найди в кафе андроида' нет ни грамма цинизма. А несмотря на фоновый библейский подтекст 'Время Евы' - это даже почти не рассуждение о будущем социума. Это - скорей камерная мелодрама о нескольких детях, каждый из которых имел собственного плюшевого мишку, разговаривающего с ним только наедине.